Пока светит солнце! - Страница 40

— Я!

— Выйти из строя!

Боец сделал несколько шагов вперед.

— Говорят, — Алексей посмотрел на бойца, — воевать можно только винтовкой. Или пушкой. Но у красноармейца Ломакина ничего этого не было. Зато — была голова! И вера в нашу победу! И вот — результат! Врагу даже и пулемет не помог! Не попал! С нескольких метров — и не попал! Вот как надо воевать, товарищи красноармейцы! От лица командования, товарищ Ломакин, объявляю вам благодарность!

— Служу трудовому народу! — вытянулся тот.

— Встать в строй!

— Есть, встать в строй!

Капитан сделал еще несколько шагов, подойдя поближе к шеренге.

— Но есть ещё и вот этот… — ткнул он рукою в сторону Ковальчука. — Враг. Затаившийся. Он сейчас стоит тихо, молчит… Оттого, что укусить не может. Суда ждет, хочет жить, надо думать. А справедливо ли это, товарищи бойцы, что вы тут, под бомбами, а этот — в тылу? Пайку жрет, целый и невредимый. Да, в тюрьме, но — живой же?!

Строй тихо загудел.

— Вот и я так думаю — несправедливо это. Нет у нас сейчас времени — с такими мерзавцами валандаться. Суда хочет? Будет ему суд! По законам военного времени!

Похоже, до беглеца, наконец-то, дошло. Он рванулся из рук конвоиров. Тщетно, те держали его крепко.

— По праву, данному мне нашей Родиной, как старший командир — приказываю! Дезертира и предателя Ковальчука — расстрелять! Вон там, в овражке! Старший лейтенант Федюнин!

— Я!

— Выделить пятерых бойцов!

— Не-е-е-т! — рванулся из рук конвоиров бывший старшина. — Не можно это! Домой мне треба! Не хочу!

Не слушая больше истерических воплей, Ракутин повернулся к нему спиною.

Уже поднимаясь к мосту, он услышал, как позади сухо треснул залп.

26.06.1941 г

А по дороге продолжали идти люди. Уставшие, в запыленной одежде, они автоматически переставляли ноги, стремясь поскорее уйти туда, где не было грохота орудий и свиста падающих с неба бомб. Среди серых, покрытых пылью, пиджаков и платьев изредка мелькала и военная форма. Тогда наряд на мосту вмешивался, и выводил такого путника на обочину для выяснения. Оно обычно было недолгим. Кто, куда и откуда, почему один (вдвоём, втроем…). Ранен или нет, наличие оружия… перевязанных отводили в сторону, там их собирали вместе. Уже дважды один из грузовиков, по самую завязку забитый забинтованными людьми, уходил к ближайшему городку, где, по слухам, имелся госпиталь. После второй ездки, водитель подтвердил — есть госпиталь! Там приняли раненых и даже заправили машину. Это уже было хорошо, ибо найти заправку капитан и не надеялся.

Прочих же красноармейцев сбивали во взводы, назначали старшего — и отправляли туда же. По крайней мере, отдохнув у моста, и видя более-менее налаженную работу бойцов Ракутина, как-то успокаивались. И уже не смотрели на небо испуганными глазами, ожидая неминуемого налета вражеских самолетов.

Рутина… Но кто-то же должен выполнять и эту работу? Раз полковник счел нужным отдать именно такой приказ, то какой-то смысл в этом был.

Связь!

Вот чего не хватало отчаянно! Расспрашивая отступавших бойцов, капитан понимал — что-то пошло не так… Но, что? Он не знал. Но последствия этого были очевидны — такого количества отставших и потерявшихся бойцов Алексей просто не предполагал увидеть.

— Товарищ капитан! — от дороги подбежал боец. — Вас тут спрашивают…

Следом за ним, обходя бугорки, шло двое. Все — в комбинезонах — танкисты.

— Кто старший?

— Сержант Сафонов, товарищ капитан! Командир танка…

— И где ж ваш танк, товарищ сержант?

— Недалеко, товарищ капитан. Заглох, вот и от основной колонны отстал, а завести не можем. Мехвода нашего с самолета подстрелили.

— А я-то вам чем помочь могу? — пожал плечами Ракутин. — Ремонтников у меня нет…

— Так, может быть, механика какого найдёте? Попробовали бы танк завести… Жалко ведь бросать! Я пробовал — не выходит.

— Механика? — почесал в затылке капитан. — Есть у меня такой… Что за машина?

— БТ-7.

— Хм… Мусабаев, вроде бы такой водил… Ладно, здесь ждите. Товарищ боец!

— Я!

— Там, на холме, отыщите ефрейтора Мусабаева. И — пулей его сюда!

Прибежавший вниз ефрейтор только головою кивал, выслушивая командира танка. По его словам, выходило, что танк заглох после бомбежки проходящей колонны с самолета. Выскочившего наружу механика-водителя, который пробовал выяснить причину поломки, подстрелил уже другой самолет, внезапно вынырнувший из-за бугра.

— Ну что, Мусабаев, заведешь танк? — с интересом спросил капитан, слушавший их разговор.

— Попробую, товарищ капитан… Что там с ним, здесь не поймём — туда идти надо!

— Идти! Ха! Это сколько же я вас назад ждать буду? Водителю машины 'музыкантов' скажешь — капитан приказал всех туда отвезти! На всё, про всё — час! Это время машина вас там подождёт. Не заведёте за час — назад! Танк — поджечь, целым его врагу оставлять нельзя!

— Есть, товарищ капитан! — вытянулся, обрадованный таким поворотом дела, Сафонов.

— Ну, а раз так — давайте! У меня и без вас работы навалом…

Как в воду глядел!

Стоило только отпустить танкистов, как на дороге возник очередной инцидент. Старший наряда, руководствуясь полученным приказом — останавливать пулеметчиков, тормознул целую группу — почти двадцать человек. Эти шли организованной колонной, неся на плечах сразу три пулемета 'максим'. Командовавший ими старшина, ссылаясь на приказ своего командира, требовал пропустить их дальше. Но тут уже уперся Ракутин. На всю оборону у него имелось два пулемета, да взятый у расстрелянного дезертира ручник. А здесь — сразу три станкача!